В древние времена не существовало недостатка в достоверных материалах, на основании которых могли быть составлены ценнейшие исторические труды. Ведение генеалогических записей является старым индийским обычаем. Хорошо известно, что «Вамсавали» (записи династической смены правителей) составлялись и хранились с самых ранних времен. Многие списки такого рода вошли, вероятно, в эпосы («Рамаяну» и «Махабха-рату») и в Пураны. Пураны являются сборниками, содержащими по традиции следующие части: «Сарга» (сотворение мира), «Пратисарга» (повторное сотворение после периодического разрушения мира), «Вамса» (генеалогия богов и муд-рецов-риши), «Манваитара» (группировка различных эпох истории) и «Вам-санучарита» (династическая история древних царей). Хотя эпос и Пураны содержат сведения, относящиеся к очень ранним временам, они получили свою нынешнюю форму, вероятно, уже после начала нашей эры; некоторые из Пуран, несомненно, являются более поздними сочинениями. В ходе своего развития они» естественно, включали в себя материалы, имеющие малое историческое значение, и приводимые в них хронологические данные оказались запутанными. Таким образом, рискованно полностью полагаться на Пураны. Однако они могут дать ценные сведения осторожному исследователю древнеиндийской истории, умеющему отличать вымысел от действительности.
Помимо «Вамсавали», существовали официальные записи, а также архивы и династические хроники, которые, однако, не были должным образом использованы при составлении исторических трудов. «Раджатарангини» Калханы, или династическая хроника царей Кашмира, написанная в XII веке, основана вероятно, на официальных записях и более ранних хрониках. Калхана сообщает довольно точные сведения о современных ему событиях, а также о событиях предыдущего века, однако критическое исследование той части его труда, которая касается более ранних периодов, обнаруживает ее недостоверность. Имеется незначительное число других важных работ, но это скорее исторические поэмы, чем хроники. «Харшачарита» Баиы, «Викраманкадевачарита» Бил ханы, «Рамачарита» Сандхьякарананди и «Навасахашанкачарита» Пад-магупты написаны на санскритском языке как бы в качестве исторических хроник. «Но они не написаны простым и ясным языком, свойственным здравому смыслу. Они подражают классическим поэмам со всем их традиционным поэтическим языком, метафорами и образами. «Гаудавахо» Вакпати и «Кумарапалачарита» Хемчандры, составленные на пракрите, принадлежат к этому же типу «исторических поэм».

Исследователи древнеиндийской истории должны уделить серьезное внимание рассказам иностранных—греческих, римских, китайских, тибетских, мусульманских—писателей и путешественников, сведения которых об Индии основаны либо на слухах, либо на личных впечатлениях, полученных ими во время путешествий или благодаря их пребыванию в стране. Геродот, который никогда не был в Индии, упоминает о персидском завоевании Северо-Западной Индии. Наши сведения о вторжении Александра черпаются только из рассказов, оставленных греческими и римскими авторами, вроде Квинта Куртиуса, Диодора, Арриана, Плутарха и др. В индийской литературе и эпиграфике об этом важном событии совершенно не упоминается. «Индика»Мегасфена,сохранившаяся в цитатах, которые содержатся в произведениях более поздних авторов, таких, как Арриан, Страбон, Юстин и др., проливает свет на политические и социальные институты периода империи Маурьев. Произведение «Перипл Эритрейского моря», написанное неизвестным автором, и «География» Птолемея сообщают сведения большого исторического и географического значения.
Китайские хроники незаменимы при изучении того периода индийской истории, который последовал за распадом империи Маурьев; без их помощи мы не можгм проследить движение саков, парфян и кушан. Китайские путешественники, такие, как Фа Сянь и Сюань Цзан, оставили нам ценные рассказы об Индии. ПОЛЕШЯ история буддизма не может быть составлена без использования китайских и тибетских исторических материалов. Так, например, Тара-натха, известный тибетский историк, дает полезные сведения по этому вопросу.
Постепенное завоевание Северной Индии мусульманами подробно описано в мусульманских исторических хрониках, а мусульманские путешественники, такие, как ал-Бируни, помогают нам представить себе общественный строй и религию индийцев в период упадка. Среди составителей ранних мусульманских хроник специального упоминания заслуживаютал-Биладури, Сулейман, ал-Ма'суди, Хасан Низами и Ибн-ал-Асир.

Гийяс-уд-дин Туглак (1320—1325 гг.). Основателем новой династии был караунский тюрк незнатного происхождения. От Феришты мы узнаем, что его отец был тюркским рабом Балбана, а мать происходила из джатов Пенджаба. Гийяс-уд-дин выдвинулся во время правления Ала-уд-дина благодаря своей успешной борьбе с монголами. Ко времени своего вступления на престол он был уже немолодым и опытным воином. Он расположил к себе всех прежних вельмож, раздав им земли и должности. Все оставшиеся в живых девушки из рода Хилджи были выданы замуж за достойных людей. Деньги, розданные Хусроу своим фаворитам и приверженцам, были конфискованы; ничего не удалось только получить от знаменитого «святого шейха» Низам-уд-дин Аулии, который заявил, что огромную сумму, полученную им от узурпатора, он истратил на благотворительные цели. Султан приказал провести дознание о его религиозных взглядах и деятельности, но придворные богословы стояли за него. Отношения между султаном и шейхом остались натянутыми.

(примечание) Некоторые авторы считают, что Тугяак—название племени; по мнению других это имя собственное.

Гийяс-уд-дин Туглак был заботливым правителем. Он поощрял развитие сельского хозяйства. Были прорыты оросительные каналы. Доля правителя в валовом урожае не превышала одной десятой или одной одиннадцатой части. Но в отношении индусов он придерживался политики притеснений, которую проводил Ала-уд-дин: «Индусам надо оставлять ровно столько, сколько нужно для того, чтобы они, с одной стороны, не стали дерзкими, располагая богатством, а с другой стороны, чтобы они не впали в отчаяние и не бросили своих земель и занятий». Были предприняты надлежащие меры для сбора налогов и проверки фискальных отчетов. Судебное и полицейское ведомства были также преобразованы. Превосходно была организована почта. В армии была установлена строгая дисциплина и контроль над военачальниками и воинами.
Падение династии Какатиев. В Декане Пратапрудра II из Варангала не признал сюзеренитета новой династии. В 1321 году Джауна-хан, старший сын и законный наследник султана, был послан во главе крупной армии для покорения правителя какатиев. По прибытии в Варангал он осадил крепость. После отчаянной борьбы индусы запросили мира, но предложенные ими условия были отклонены. Некоторые интриганы в лагере престолонаследника распространили слух о том, что султан умер в Дели. Джауна-хан поверил этому, снял осаду, а о том, что слух ложный, узнал лишь по дороге в Дели.
Два года спустя он предпринял другой поход против Варангала и принудил Пратапрудру сдаться вместе с семьей, приверженцами и главными должностными лицами государства. Индусский правитель был отправлен в Дели—таков бесславный конец древней династии Какатиев. Варангал был переименован в Султанпур, а Телингана была поставлена под управление мусульманских чиновников.
После покорения Телинганы Джауна-хан совершил набег на Ориссу (Джаджнагар) и захватил слонов.
Восстание в Бенгалии. Бугра-хан и его сын Рукн-уд-дин Кейкаус правили Бенгалией как независимые султаны до 3301 года. Затем управление Бенга-лией было захвачено бывшим рабом, который правил под именем Шамс-уд-дин Фируз-шаха до 1322 года. Его преемником в Лакхнаути был, повидимому, его сын Шихаб-уд-дин Бугда, однако права Шихаба оспаривались его братьями, Насир-уд-дином и Гийяс-уд-дином. Гийяс-уд-дин, который в течение нескольких лет фактически пользовался независимостью в качестве наместника Со-наргаона (восточная Бенгалия), сверг Шихаб-уд-дина, занял престол в Лакхнаути. Эти события привлекли внимание султана Гийяс-уд-дин Туглака, который лично отправился в Бенгалию в 1324 году. В Тирхуте его встретил Насир-уд-дин, который, вероятно, уже занял Лакхнаути, и туда был послан способный военачальник Бахрам-хан. Гийяс-уд-дин потерпел поражение, был схвачен и как пленник отправлен в Дели. Насир-уд-дин был признан вассальным правителем северной Бенгалии; восточная Бенгалия была непосредственно подчинена Дели, и управление ею поручено Бахрам-хану. Султан вернулся в Дели с богатой добычей.
Смерть Гийяс-уд-дина. По возвращении Гийяс-уд-дина Туглака из Бенгалии его сын Джауна-хан устроил ему торжественную встречу в Афганпуре, •близ Дели, в специально сооруженном павильоне, который был «построен так, -что, если к нему в определенном месте прикоснутся слоны, он должен был обрушиться». По просьбе своего сына султан разрешил устроить шествие слонов вокруг павильона. Как только слоны прикоснулись к наиболее слабой части сооружения, оно рухнуло, и султан был раздавлен (1325 г.). По словам Ибн-Батуты, этот, казалось бы, несчастный случай был завершением тщательно подготовленного Джауна-ханом плана. За султаном вскоре последовал в могилуего враг шейх Низам-уд-дин Аулия, а также Амир Хусроу, поэт, пользовавшийся его покровительством.
В нескольких милях к югу от Дели лежат развалины Туглакабада, столицы-крепости, построенной Гийяс-уд-дином. Ибн-Батута говорит: «Здесь находились сокровища и дворцы Туглака, а также большой дворец, построенный из позолоченных кирпичей, который при свете солнца блестел так ослепительно, что никто не мог долго смотреть на него. Сюда он складывал огромные ценности, и рассказывают, что он построил здесь большой резервуар, куда сливал расплавленное золото, которое превратилось в глыбу».
Характер Мухаммеда Туглака. Джауна-хан, наследовавший Гийяс-уд-дин Туглаку под именем Мухаммеда Туглака, был весьма странным человеком. Бара] и, знавший его лично, говорит: «Я должен заметить, что султан Мухаммед был одним из чудес творения. Противоречивость его качеств выходила за рамки всякого понимания и здравого смысла». Некоторые рассматривают описание Мухаммеда, сделанное Барани, как своего рода сатиру—панегирик, который в то же время содержит странные, неожиданные эпитеты. Как бы там ни было, султан был, несомненно, одаренным человеком. Он увлекался физическими упражнениями и охотой, был превосходным воином. Его щедрость вошла в предания. Барани говорит, что он раздавал за один раз столько, сколько Хатим [по арабским преданиям легендарно щедрый бедуин.—Ред.] и другие раздавали в год. В век пьянства и разнузданности он был свободен от этих пороков. Хотя он и оскорблял мусульманских богословов, вторгаясь в сферу их политического влияния, он все же был набожным суннитом; его правоверность не могла сравниться с пуританством Аурангзеба. Барани, который не был его доброжелателем, признает все же, что он был предан богу и уважал старших. Он был образованным человеком, который интересовался многими науками: логикой, астрономией, философией, математикой, естествознанием. Он был хорошо знаком с персидскими классиками и писал хорошие стихи на персидском языке. Он был превосходным каллиграфом. Эти хорошие качества не вяжутся с приписываемым ему предательством по отношению к своему отцу и беспощадной жестокостью, которая порочит историю его правления. Встретясь с этими противоречиями, английский историк XIX века Элфинстон усомнился, «не являлся ли он в некоторой степени душевнобольным». Некоторые его военные авантюры и административные мероприятия изображались нелепыми и бессмысленными, но, как мы увидим ниже, такая точка зрения вряд ли приемлема. Возможно, более правильным будет считать, что его ошибки были вызваны его горячностью и неумением выслушивать возражения. Он не был ни осторожным, ии расчетливым. Ему нехватало практической рассудительности, которая является важным свойством мудрого и хладнокровного государственного человека; он не смог нести бремя правления обширной и беспокойной империей. Его считают обычно отчасти ответственным за распад Делийского султаната. Следует признать, что его довольно длительное правление имело гибельные последствия, но нужно также помнить, что существовало много глубоких причин, которые вызвали политический упадок и которые отнюдь не могут быть сведены к деятельности одного человека.
Восстания раннего периода. Мухаммед вступил на престол в феврале 1325 года. Братья не препятствовали ему. Расточительные дары и щедрая раздача должностей подкупали как народ, так и знать. Наместники провинций признали его суверенитет. Однако в те дни восстания были обычны при любом правлении. Первое восстание при Мухаммеде поднял его двоюродный брат Баха-уд-дин Гуршасп (1326—1327 гг.), владевший леном Сагар, вблизи Гул-барги. Он потерпел поражение, был взят в плен и отправлен в Дели, где с него с живого содрали кожу. В 1327—1328 годах, после перенесения столицы в Девагири, индусский вождь Кондханы (нынешний Сингхгарх, близ Пуны), поднял восстание, но после длительной осады его крепости был вынужден признать сюзеренитет султана. Затем последовало восстание Бахрама Айбы в Мультане. Он был могущественным феодалом и держал важные пограничные лены Мультана, Уча и Синда. Султан, находившийся тогда в Девагири, поспешно отправился в Мультан через Дели. Бахрам был разбит, взят в плен и обезглавлен.
 


Тяжелое налоговое обложение в двуречье Ганга—Джамны. Барани говорит, что налоги в двуречье Ганга—Джамны были «увеличены в десять
и в двадцать раз», и описывает последствия этой меры в следующих словах: «Для того чтобы провести в жизнь план султана, его харкуны [окружные сборщики налогов] ввели такие налоги, которые совершенно разорили райятов [крестьян]. Налоги эти взыскивались с такой строгостью, что райяты были доведены до полного разорения и нищеты. Те, кто жил зажиточно и владел имуществом, поднимали восстания. Страна была разорена, и количество обрабатываемой земли резко сократилось. Крестьяне из отдаленных провинций, до которых доходили слухи о судьбе населения в двуречье, опасаясь, что такие же требования будут предъявлены и к ним, отказывались повиноваться и бежали в леса. Сокращение обрабатываемых земель, разорение райятов, перебои в подвозе зерна из отдаленных провинций привели к голоду в Дели и его окрестностях, а также в двуречье... С этого времени начался упадок могущества державы Мухаммеда». Возможно, в данном случае сгущены краски, но несомненно, что измученное и доведенное до отчаяния население двуречья Ганга—Джамны восставало. Барани говорит, что в Баране султан охотился за восставшими, как за дикими зверями. Вряд ли следует понимать это сообщение буквально. Это, возможно, слишком красочное описание беспощадных мер, которые принимал Мухаммед для того, чтобы держать крестьян в повиновении.
Перенесение столицы (1326—1327 гг.). Одним из наиболее порицаемых политических мероприятий Мухаммеда было перенесение столицы из Дели в Девагири, который был переименован в Даулатабад. Султан считал необходимым поместить столицу в стратегически выгодном пункте, расположенном на значительном расстоянии от северо-западной границы, которая все еще подвергалась набегам монголов. Из Девагири было легче контролировать недавно покоренные индусские государства Южной Индии. Барани ясно указывает преимущества географического положения новой столицы: «Это место занимало центральное положение; Дели, Гуджарат, Лакхнаути, Сатгаон, Сонаргаон, Теланг, Ма'бар, Дорасамудра и Кампила находились от него почти на одинаковом расстоянии». Историк Ибн-Батута, однако, говорит, что султан питал отвращение к горожанам Дели, писавшим ему анонимные письма, полные оскорблений. Нет ясных данных, которые показывали бы, что столь серьезное мероприятие, как перенесение столицы, было предпринято по столь незначительному поводу.
Когда султан решил перенести столицу, населению Дели—мужчинам, женщинам и детям—было приказано переселиться в Даулатабад со всем своим имуществом. Лишения, неизбежно связанные с этим принудительным переселением, были отчасти смягчены мерами, принятыми султаном для облегчения положения переселявшихся. На дороге из Дели в Даулатабад были выстроены временные хижины, где переселенцы получали пищу и воду. По обеим сторонам дороги были посажены деревья для защиты от солнца. Ибн-Батута рассказывает, что слепой и калека, не пожелавшие уходить из Дели, были схвачены и приведены к султану; калека был тут же убит, а слепого было приказано тащить волоком в Даулатабад, в результате его приволокли в новую столицу с одной ногой. Вполне возможно, что все это просто базарная выдумка.
Перенесение столицы было частым явлением в древности и в средневековье; Мухаммед не заслуживает порицания только за то, что он решил оставить Дели. Однако учреждение новой столицы в Девагири было сопряжено со многими неудобствами. Оно уменьшило возможности султана оказать сопротивление монголам. Отдаленные провинции, подобные Бенгалии, не могли эффективно управляться из Девагири. Враждебное отношение мусульманского населения Дели, его нежелание жить в Декане в окружении индусов—это тоже важный фактор, который надо было учитывать. Через несколько лет Мухаммед понял свою ошибку и снова перевел свой двор в Дели. Населению Дели, которое жило тогда в Девагири, было приказано вернуться в Дели, Даулатабад остался заброшенным городом, и потребовалось много времени, чтобы восстановить былое великолепие Дели.
Некоторые современные авторы предполагают, что Мухаммед Туглак хотел лишь сделать Девагири своей второй столицей. Он заставил видных жителей Дели переселиться в Девагири. Это их насильственное переселение было изображено как всеобщее переселение. Если учесть, что во время посещения Ибн-Батуты Дели был процветающим городом, то трудно согласиться с утверждением о всеобщем переселении его жителей.
Нашествия монголов (1328—1329 гг.). За перенесением столицы последовало нашествие монголов, причинившее большие бедствия. Ободренный, возможно, уходом султана из Дели, могущественный монгольский вождь по имени Тармаширин вступил в Пенджаб и опустошил всю долину, простирающуюся от Лахора и Мультана до окрестностей Дели. Мухаммед, повидимому, пренебрегал защитой границы: там не было энергичного и способного военачальника, который сумел бы задержать завоевателей. Возможно, что от Тарма-ширина удалось откупиться ценными дарами. Таким образом, Мухаммед отступил от политики вооруженного сопротивления, которую неизменно проводили Балбан и Ала-уд-дин. Он проявил слабость, отдав предпочтение подкупу перед вооруженным сопротивлением. Возможно, что причиной этого являлось перенесение столицы в Девагири (где во время вторжения жили его вельможи и военачальники), а также восстание в двуречье Ганга—Джамны.
Введение медных и бронзовых денег (1329—1330 гг.). Современные нам нумизматы называют Мухаммеда «королем монетчиков». Он реорганизовал чеканку монет и выпустил ряд новых, замечательных по своему художественному рисунку и выполнению. Но наиболее интересным его экспериментом было введение неполноценной монеты—эксперимент, который дорого обошелся ему и причинил много неприятностей.
В XIII веке медные и бронзовые монеты имели хождение в Китае и Иране, и Мухаммед, возможно, слышал об этом. Согласно Барани, две причины заставили его последовать этому примеру: необходимость покрывать все возраставшие военные расходы и истощение казны, вызванное его расточительными дарами. Один из современных нам авторов отвергает утверждение Барани и считает, что «целью султана было увеличить количество денег в обращении, а не пополнять опустевшую казну».
Не посоветовавшись со своими министрами, султан приказал выпустить медные и бронзовые монеты и объявил, что они будут иметь хождение наряду с золотыми и серебряными. Однако он не принял мер против подделки монет. Барани говорит, что дом каждого индуса превратился в монетный двор. Золото и серебро прятали, а налоги платили фальшивой монетой. Иноземные купцы покупали товары в Индии на медную монету, а, продавая эти товары за границей, получали золото. Ввоз товаров почти прекратился, так как чуже странные купцы отказывались принимать неполноценную монету. Когда беспорядок достиг кульминационного пункта, султан распорядился изъять из обращения медные и бронзовые монеты и приказал выдавать населению из казны в обмен на них золото и серебро. Люди получали огромные барыши за счет казны, которая была таким образом очень сильно истощена. «План провалился, скорее, в результате предрассудков, невежества и отсутствия надлежащих предосторожностей, чем в результате его порочности как такового... было бы клеветой характеризовать этот смелый эксперимент султана как акт безумия...»
Намерение завоевать Хорасан. Через несколько лет после вступления на престол Мухаммед Туглак составил честолюбивый план завоевания Хоро-сана, Ирака и территории, расположенной за Аму-Дарьей. После вторжения Тармаширина он собрал большую армию для похода в Хорасан. Возможно, что он действовал по наущению некоторых хорасанских вельмож, которых привлекала ко двору султана его необыкновенная щедрость. Возможно также, что хорасанский поход был задуман как мера, направленная против Моголов. Еще Илтутмиш однажды совершил поход с целью завоевать Хорасан.
Барани пишет, что 370 тысяч человек были набраны в армию, и им было заплачено жалование за год вперед, но армия оставалась в Дели; когда же оказалось, что содержание такой многочисленной армии создавало слишком большие трудности для казны, ее распустили. Хотя политическое положение в Хорасане являлось весьма благоприятным для чужеземного вторжения, все же существовали непреодолимые трудности, на которые Мухаммед, стре мясь стать завоевателем, не обратил внимания. «На пути в Хорасан и Ирак Мухаммеду пришлось бы преодолеть высокие горы, а также пройти через земли, где жили враждебные народы, для борьбы с которыми требовались гораздо большие силы, чем те, которыми он располагал. Движение крупной армии через покрытые снегом перевалы Гиндукуша или Гималаев было делом, перед которым могли отступить и более стойкие полководцы, особенно в условиях, когда страна испытывала муки тяжелого голода... транспортные затруднения были также очень велики, и пограничным племенам легко было грабить караваны с продовольствием».
Завоевание Нагаркота (1337 г.). Крепость Нагаркот, расположенная в горах в округе Кангра в Пенджабе, считалась в то время неприступной. В 1337 году Мухаммед предпринял поход против нее. Крепостные стены были срыты, но индусскому князю было оставлено его владение.
Поход в Караджал (1337—1338 гг.). Походы против Нагаркота и Карад-жала были частью общего плана установления господства Дели над гималайскими государствами. Некоторые исследователи изображали поход в Караджал с целью покорить Китай и Западный Тибет как необдуманную и гибельную авантюру, однако ни один автор того времени не упоминает о Китае или Тибете как о цели этого похода. Очевидец Ибн-Батута говорит, что в результате похода в Караджал было покорено индусское горное племя. Из Дели отправилась большая армия, но трудности войны в горах наряду с обычными в период дождей болезнями внесли расстройство в ряды армии султана; заставив индусского князя платить дань, армия начала отходить, однако отступление оказалось не менее тяжелым, чем наступление. В дальнейшем султану уже не удавалось собрать такую большую армию.
Отношения с Китаем. В 1341 году к Мухаммеду Туглаку прибыло посольство от Тогана Тимура, монгольского императора Китая, который добивался разрешения восстановить буддийские храмы в районе Гималаев. Эти храмы были разрушены армией султана во время похода в Караджал. Китайская миссия привезла ценные подарки, которыми султан остался доволен. Он отправил в Китай Ибн-Батуту с посланием, в котором указывалось, что, согласно законам ислама, храмы не могут быть восстановлены, если не будет уплачена джизия [подушная подать, взимаемая с «неверных»]. Подарки, которые повез Ибн-Батута монгольскому императору, были более роскошными, чем полученные султаном. Ибн-Батута отправился в июле 1342 года, а возвратился в Индию, примерно, четыре года спустя.
Ибн-Батута. Жизнь Ибн-Батуты представляет одну из наиболее интересных глав в истории мусульманского мира. Родившись в Танжере в 1304 году, он в 1325 году покинул родину и не возвращался туда до 1353 года. Он посетил Александрию, Каир, Мекку, Алеппо, Дамаск, Каффу, Константинополь, Бухару и Кабул и многие другие места, прежде чем попал в Синд в 1333 году. Прибыв в Дели, он получил от султана джагир и был затем назначен кази столицы. Он оставался на службе у султана в течение восьми лет и стал влиятельным лицом при дворе. Однажды он попал в немилость и лишился своего поста. В 1341 году он снова пользовался милостью султана и через несколько месяцев был послан в Китай. После долгих странствований по Южной Индии и Бенгалии он отправился в путешествие по Китаю через Яву, Суматру и острова Индийского архипелага. Ибн-Батута прибыл в Китай, но не смог выполнить своей миссии. Возвратившись в Кдликут, он сел на корабль и вернулся домой. Ибн-Батута умер в 1377 или в 1378 году.
Будучи уже старым человеком, Ибн-Батута записал историю своих приключений в книге под названием «Сафар-намэ». До нас дошел сокращенный вариант этой книги, который был подготовлен Ибн-Джуззи(Третий и четвертый тома французского перевода, сделанного Дефремери и Санги-нетти, посвящены Индии.). Хотя Ибн-Батута нередко принимает слухи за исторические факты, он является беспристрастным свидетелем, и оставленные им записи помогают разрешить некоторые исторические проблемы, связанные с правлением Мухаммеда Туглака. К хронологическим и географическим данным, которые он приводит, следует относиться с большой осторожностью. Его общие замечания о положении страны представляют ценное дополнение к истории восстаний и придворных интриг, которыми заполнены страницы индийских летописцев, подобных Барани.
Восстания. В течение первых десяти лет правления Мухаммеда его политика вызывала серьезное недовольство во всей обширной империи. Тяжелое налоговое обложение повлекло за собой голод, а также восстания, которые беспощадно подавлялись. Перенесение столицы восстановило против Мухаммеда влиятельную группу мусульман. Введение медных денег вызвало беспорядки. Естественно, что лица, претендовавшие на власть, воспользовались общим недовольством и выступили против султана.
В 1335 году сайид Джалал-уд-дин Ахсан восстал в Ма'баре (область на восточном побережье Южной Индии со столицей в Мадуре). Повидимому, волнения в Северной Индии и отдаленность Ма'бара от Дели побудили этого могущественного эмира добиваться независимости. Султан лично отправился на юг. В Даулатабаде султан увеличил бремя налогов, которое нес народ, и потребовал крупных денежных взносов от мусульманской знати и сановников; некоторые из них, будучи не в состоянии удовлетворить требования правителя, кончали жизнь самоубийством, чтобы избежать наказания. Затем Мухаммед направился в Варангал. Внезапная вспышка эпидемии, унесшая много жизней в армии султана, заставила его вернуться в Даулатабад. Джалал-уд-дин был оставлен в покое, важная провинция отделилась от империи Дели. Мабар вошел в состав государства Виджаянагар в 1377—1378 годах.
Пока султана не было в Дели, Лмир Халаджун восстал в Пенджабе, убил наместника Лахора и объявил о своей независимости. Ему помогал гаккарский вождь по имени Кулчанд. Ходжа Джахан пошел на Лахор во главе большой армии и получил помощь двух военачальников, посланных султаном из Декана. Халаджун был разбит, а Лахор занят.
В 1335—1336 годах Малик Хушанг, сын наместника Даулатабада, поднял знамя восстания. Невидимому, он был введен в заблуждение ложным слухом о смерти султана. Он сдался, когда убедился, что султан жив. Мухаммед простил его, что явилось необычным для султана проявлением великодушия.
Мусульманские наместники Бенгалии, естественно, воспользовались смятением в империи. Гийяс-уд-дин, который в свое время потерпел поражение и был взят в плен Гийяс-уд-дин Туглаком, был признан в 1325 году наместником восточной Бенгалии наряду с Бахрам-ханом. За великодушие Мухаммеда он отплатил тем, что вознамерился захватить власть над всей Бенгалией. Однако он потерпел поражение и был убит Бахрам-ханом. Позднее, после смерти Бахрам-хана, его оруженосец Малик Фахр-уд-дин провозгласил себя правителем восточной Бенгалии. Он был разбит Кадар-ханом, наместником Лакхнаути, который одно время объявил себя также господином Сонаргаона. Однако войска Кадар-хана восстали, и он был убит. Фахр-уд-дин занял Со-наргаон и пытался захватить Лакхнаути, где ему оказал сопротивление один из военачальников Кадар-хана. Этот военачальник по имени Али Мубарак обратился к Дели, но не получил оттуда никакой существенной помощи. Тогда он провозгласил себя независимым правителем Лакхнаути. Соперничество между Фахр-уд-дином и Али Мубараком продолжалось несколько лет. Фахр-уд-дин умер в 1349 году; Ибн-Батута, посетивший Бенгалию в период его правления, описывает Фахр-уд-дина как образованного правителя, который любил беседовать со святыми людьми, чужестранцами и учеными. «Бенгалия отделилась от клонившейся к упадку империи султана Мухаммеда Туглака примерно в 1339—1340 годах и не находилась под ужасной властью безумгого султана в течение последних двенадцати лет его правления».
За потерей Бенгалии последовало восстание низама Ма'ина в Каре. Это был человек низкого происхождения, курильщик опиума, за ним числилась недостача по внесению в казну собранных им налогов. Он был легко взят в плен, и с него содрали кожу (1337-38 г.). В 1338-39 году Нусрат-хаи, наместник Бидара, поднял восстание. Потерпев поражение от армии султана, которая выступила из Девагири, Нусрат-хан сдался. Он лишился своего лена, но позднее был прощен и назначен хранителем садов султана в Дели. В 1339 году восстал Али-шах, сановник, посланный взимать налоги в Гулбарге. Он убил индусского князя в Гулбарге и занял Бидар, однако он был разбит армией султана и позднее сослан в Газну.
В 1340—1341 годах произошло серьезное восстание Айн-ул-Мулька, наместника Ауда. Он был выдающимся сановником и занимал высокое положение еще в период правления Ала-уд-дина. Он хорошо знал мусульманское богословие и право, его работа под названием «Муншат-и-махру» содержит обстоятельное описание системы управления в дни Фируза Туглака. Амир Хус-роу говорит о нем как об искусном воине и хорошем писателе. В 1340—1341 годах султан перевел Айн-ул-Мулька из Ауда в Девагири. Некоторые злонамеренные люди убедили Айн-ул-Мулька, что его перевели для тсго, чтобы подготовить его падение. Он восстал, но был разбит и взят в плен. Он подвергся ряду унижений, был лишен своей должности, но ему была сохранена жизнь на том основании, что на восстание его толкнули другие.
Следующим было восстание Шаху Афгана, который убил наместника Мультана и захватил этот город. Султан лично выступил к Синду. Испугавшись приближения большой армии под командованием самого султана, Шаху написал письмо с просьбой о прсщении и бежал в горы. По возвращении в Дели султан выступил в Саннам и Саману, где он подчинил мятежных вождей горных племен, джатов и ра^жпутов-бхатти. Некоторые мятежные вожди были привезены в Дели и насильственно обращены в ислам.
Основание Виджаянагара и восстание в Телингане. Индусы на юге, естественно, воспользовались беспорядками в Северной Индии и сделали решительную попытку восстановить свою независимость. Основы государства Вид-жаянагар были заложены в 1336 году. Харихара I, первый правитель Виджаянагара, сделал вид, что подчиняется Дели, но в то же время оказывал тайную поддержку восстанию, которое было организовано Кришна Наяком, сыном какатийского правителя Пратапрудры, и Вирупакша Баллалой, сыном Вира Баллалы III. Это восстание, повидимому, произошло в 1343 — 1344 годах. Военачальники султана в Декане не предприняли ничего серьезного для того, чтобы предотвратить восстание'. Вирупакша Баллала погиб в 1346 году в сражении с войсками султана Мадуры.
Восстание мусульманской знати в Декане и Гуджарате. Султан доверил управление Девагири своему наставнику Кутлуг-хану. Последний был отозван в 1335 году, так как его чиновники не справлялись со сбором налогов. Кутлуг-хан был мягким правителем и пользовался дсброй славой, его внезапная отставка вызвала недовольство в провинции. Жестокость новых чиновников, которые были присланы султаном, восстановила против него население. Фери-шта говорит, что «народ восставал повсюду, и в результате страна была опустошена и обезлюдела».
За беспорядками в Девагири последовало восстание чужеземной знати (амиран-и-садах), которая до этого времени находилась в привилегированном положении. После восстания в Девагири султан пришел к убеждению, что, «где бы ни произошло восстание, оно возникает при помощи амиран-и-садах> которые поддерживают мятежников с целью заполучить деньги и заняться грабежом». Он поручил Азизу Хуммару, наместнику Мальвы, выскочке низкого происхождения, любыми средствами отделаться от чужеземной знати. Азиз предательски убил многих знатных чужеземцев, и это подлое преступление было одобрено султаном. Тогда чужеземная знать Гуджарата открыто восстала. Наместнику Гуджарата не удалось подавить восстание. Азиз был схвачен и убит мятежниками. В это время султан уже выступил из Дели против восставших (1345 г.). Армия султана разбила мятежников близ Дабхои, они бежали в направлении Девагири. Другое поражение они потерпели от Малика Макбула на берегах Нарбады. Против оставшихся в живых мятежников были приняты беспощадные меры. Султан задержался в Камбее и реорганизовал свои силы.
Чужеземная знать в Девагири внимательно следила за ходом восстания в Гуджарате. Вместо того чтобы расположить к себе эту знать, султан послал разузнать о ее настроениях нескольких чиновников, которые действовали очень грубо. Подозрения чужеземной знати усилились, когда некоторым из них было предложено явиться в лагерь султана. Чужеземная знать подняла восстание под руководством Измаил Мух Афгана, который присвоил себе титул султана. Мятежники заняли Девагири. Беспорядки охватили Берар, Хандеш и Мальву. Султан прибыл в Девагири, и ему почти удалось овладеть положением, но внезапное восстание под руководством Таги в Гуджарате опрокинуло его расчеты. Он немедленно направился в Гуджарат и вынудил Таги искать убежища в Тхатте, в Синде. Султану удалось подчинить Гуджарат, однако мятежники в Девагири воспользовались отсутствием султана и основали новое государство Бахманидов. Султан решил отложить наступление на Девагири до тех пор, пока он не разобьет Таги. Он оставался в Гуджарате три года, реорганизовал управление провинцией и завоевал Гирнар (нынешний Джунагарх). Затем, преследуя Таги, он направился в Синд. Были сделаны приготовления для захвата Тхатты, но 20 марта 1351 года султан внезапно умер. «Итак,—говорит Бадауни,—правитель избавился от своего народа, а народ от своего правителя». Действительно, можно сказать, что «восстание в Декане оказалось для султана язвой, которая быстро увеличивалась и которая в конце концов погубила его».
Вступление на престол Фируза Туглака (1351 г.). Смерть Мухаммеда Туг-лака накануне осады Тхатты вызвала смятение в его лагере. Страна была охвачена восстаниями, монгольские наемники, связанные с Таги, начали грабить лагерь султана, и не было уверенности в том, удастся ли армии вернуться в порядке в Дели. В этом критическом положении находившаяся в лагере знать предложила занять престол Фирузу Туглаку, двоюродному брату покойного султана, который принял это предложение с некоторым колебанием. Мухаммед, повидимому, не оставил наследника мужского пола и даже сам наметил Фируза своим преемником. Но Ходжа Джахан возвел на престол Дели мальчика, назвав его сыном Мухаммеда. Трудно сказать, являлся ли этот мальчик самозванцем или он действительно был сыном султана. Во всяком случае, Ходжа Джахан подчинился Фирузу, когда последний прибыл в Дели, и серьезных волнений в связи с наследованием престола не было.
Характер Фируза Туглака. Фируз был сыном Раджаба, младшего брата Гийяс-уд-дина Туглака. Его мать была дочерью раджпутского князя. Мухаммед Туглак относился к нему с любовью и доверием. Он занимал высокие посты и приобрел значительный политический и административный опыт, но по характеру он был, скорее, затворником. Ему нехватало честолюбия, мужества и неодолимого стремления к войне—качеств, которые были необходимы правителю в его век. Современные ему летописцы, Барани и Афиф, изображают его идеальным мусульманским правителем, они высоко превозносят его скромность, милосердие, преданность вере и правдолюбие. Эти заслуженные похвалы не должны заслонять от нас его политических неудач, мы не должны также упускать из виду тот факт, что установление мусульманской теократии в соответствии с кораном, к чему он явно стремился, было несовместимо с благосостоянием индусских подданных, которые составляли подавляющее большинство населения его империи.
Походы в Бенгалию (1353—1354 и 1359—1360 гг.). Вскоре после своего вступления на престол Фируз решил снова подчинить Бенгалню Делийскому султанату. Шамс-уд-дин Ильяс-шах, молочный брат Али Мубарака, независимого правителя северной Бенгалии, образовал независимое княжество в южной Бенгалии. В 1342 году этот авантюрист занял Лакхнаути, а в 1352 году сверг правителя восточной Бенгалии—Ихтиар-уд-днн Гази-шаха, сына Фахр-уд-дина. Когда Ильяс вторгся в Тирхут, султан вышел против него во главе большой армии (ноябрь 1353 г.). При приближении султана Ильяс укрылся в сильной крепости Экдала (в округе Динаджпур). Не сумев захватить Экдалу, султан отступил и вернулся в Дели в сентябре 1354 года.
Второй поход против Бенгалии был предпринят в 1359 году по настоянию Зафар-хана, зятя Фахр-уд-дина из восточной Бенгалии, который хотел сам стать правителем, изгнав Ильяс-шаха. По пути в Бенгалию Фируз основал город Джаунпур. Когда Фируз прибыл в Бенгалию, Сикандар, сын и преемник Ильяс-шаха, заперся в крепости Экдала. После длительной осады, которая была столь же безуспешной, как и осада 1354 года, Сикандар согласился уступить Сонаргаон Зафар-хану и расположил к себе султана ценными подар ками. Однако Зафар-хан отказался переменить здоровый климат Дели на вредный для здоровья климат болотистой Бенгалии. Фируз признал Сикандара правителем и предложил ему украшенную драгоценными камнями корону. «В течение почти двух столетий, вплоть до возвышения афганцев, делийские правители не тревожили более Бенгалию».
Поход в Ориссу (1360 г.). Из Бенгалии Фируз вернулся в Джаунпур, после кратковременного пребывания там он пошел в поход на Джаджнагар (Орисса). Индусский правитель бежал из своей столицы. Фируз занял Пури и осквернил великий храм Джаггернатха; статуя бога была либо брошена в море, либо отвезена в Дели для попрания ногами мусульман. Индусский правитель обещал посылать в Дели по 20 слонов ежегодно в качестве дани.
Завоевание Нагаркота (1361 г.). Покорение Мухаммедом Туглаком На-гаркота оказалось непродолжительным. В 1361 году Фируз предпринял поход против этой сильной крепости. По пути он построил новую крепость в Сирхинде. После длительной осады он вынудил индусского князя Нагаркота подчиниться ему.
Поход в Синд (1362—1363 гг.). Желая наказать жителей Тхатты за их неверность Мухаммеду Туглаку, Фируз выступил из Дели в 1362 году во главе армии, которая насчитывала 90 тысяч всадников и 480 слонов. На Инде было сосредоточено большое количество судов. Правитель Тхатты упорно защищал свой город. В это время в лагере султана начался голод и вспыхнула эпидемия. Фируз решил временно снять осаду и повел свою армию в Гуджарат. Из-за предательства проводников армия попала в болота Кутча и понесла большие потери. В течение нескольких месяцев в Дели не было вестей об армии; способный и верный министр Макбул с трудом сдерживал готовый вспыхнуть мятеж. В конце концов истощенная армия достигла плодородных долин Гуджарата, где можно было получить в изобилии продовольствие, а также деньги. Один недовольный военачальник государства Бахманидов предлагал Фирузу вторгнуться в Декан и вернуть его себе, но тот упорно не оставлял свсего на мерения покарать Тхатту. Армия снова двинулась по направлению к Синду из Дели поступили подкрепления, и правитель Тхатты был вынужден^сдаться
Восстания. После возвращения в Дели Фируз объявил, что впредь его армия будет использоваться только для подавления восстаний. Он сдержал это обещание. Предложение вмешаться в дела государства Бахманидов (1365— 1366 гг.) было им решительно отвергнуто. Шамс-уд-дин Дамгани, наместник Гуджарата, поднял восстание, но был побежден и убит местной знатью. Восстание в Катехре было беспощадно подавлено самим султаном, который отдал приказ о поголовном истреблении индусов.
Последние годы Фируза Туглака. Смерть старшего сына султана Фатх-хана в 1374 году была для Фируза тяжелым ударом. Постепенно он впадал в старческое слабоумие и стал игрушкой в руках своего министра Хан-и-Джахана. Всемогущий министр пытался поссорить султана со старшим из оставшихся в живых сыновей—Мухаммед-ханом. Но Мухаммед-хан добился падения министра. Фируз привлек Мухаммед-хана к управлению страной и даже в 1387 году пожаловал ему титул правителя. Однако Мухаммед-хан (он же— Насир-уд-дин Мухаммед-шах) пренебрегал общественными делами и предавался развлечениям. Против него было поднято восстание, в результате которого власть снова перешла к старому султану. Мухаммед бежал в Сирмур. Тогда Фируз пожаловал титул правителя своему внуку Туглак-хану, сыну Фатх-хана. Несколько месяцев спустя султан Фируз умер в возрасте восьмидесяти трех лет (сентябрь 1388 г.).
Религиозная политика. Рожденный индусской женщиной и воспитанный Мухаммэдэм Туглаком, который был свободен от предоассудков, Фируз тем не менее был фанатиком и преследовал не только индусов, но также шиитов и других мусульманских «еретиков». В автобиографии «Фатухат-и-Фируз-шахи» Фируз гордо заявляет, что он «убивал вождей неверных, которые совращали других с истинного пути», разрушал индусские храмы и строил мечети на их месте. Государство стало настойчиво обращать индусов в ислам. Фируз говорит: «Я поощрял своих подданных-иноверцев принять веру Пророка и объявил, что каждый, кто повторит символ веры и станет мусульманином, будет освобожден от джизии. Весть об этом дошла до народа, и многие индусы пришли, чтобы принять ислам; им оказали честь, позволив сделать это». Он был «первым султаном Дели, который заставил брахманов платить дж'лзию* Шлитов преследовали и публично сжигали их священные книги. Мулчиды [члены одной шиитской секты.—Ред.] были заключены в тюрьмы и изгнаны, а их «отвратительные обычаи» запрещены. Подобным же образом об^а-щалясьисмахдлст1М'л [последователями другой мусульманской секты.—Ред.]. Даже суфии не избежали преследования. Вплоть до дней Сикандера Лоди мы не встречаемся с такого рода примерами неразумного религиозного рвения.
Фируз доказал свою правоверность, внешне проявляя преданность халифу, и претендовал на то, чтобы считаться наместником в Индии. На монетах Фируза его имя и имя халифа стояли рядом. Дважды он получал грамоты и почетные одежды от этого номинального главы мусульманского мира.
Рефэрмы управления. Фируз внес в систему управления много изменений, которыг довольно подробно описаны в работе его современника Афифа под названием «Тарих-и-Фируз-шахи». Одной из наиболее неблагоразумных мер было возрождение системы дмлгиров, которая была упразднена Ала-уд-дином Хилджи. Военачальники стали фактически самостоятельными правителями в своих ленах, и контроль из центра над управлением на местах был заметно ослаблен. Мероприятия, связанные с поземельным налогом, были в целом благоприятны для народа. Размеры обложения были установлены после обследования прав и форм владения, а некоторые наиболее вопиющие злоупотребления, связанные со взиманием налогов, были пресечены. Однако английский историк Генри Эллиот совершенно необоснованно сравнивает Акбара с Фиру-зом Туглаком: Фируз не обладал широким кругозором Акбара и его даром правителя; однако в некотором отношении Фируз не меньше заботился о народном благополучии, чем Акбар. В своей автобиографии Фируз гордо приписывает себе честь отмены многих незаконных налогов. Фактически система налогового обложения основывалась на принципах корана. Основной принцип заключался в том, что государство не могло взимать налоги, не одобренные мусульманским правом. Этим правом руководствовался, конечно, и суд. Фируз оказал большую услугу народу, отменив пытки и бесчеловечные формы наказания. Возможно, что инициатором некоторых из этих реформ был опытный вазир султана Хан-и-Джахан Макбул, обращенный в ислам индус из Телинганы,
Армия. Фируз ослабил военную организацию султаната своей неразумной щедростью. Аф 1ф говорит, что Фируз издал следующий приказ: «Когда солдат состарится и не сможет служить, на его место становится его сын, если у него нет сына—его зять, а если нет зятя—за него служит его раб». Ежегодное освидетельствование боевых коней стало бесполезным, поскольку господствовала коррупция, которая иногда даже поощрялась султаном.
Рабы. Число рабов непрерывно возрастало. Во дворце султана насчитывалось 40 тысяч рабов, а общее число рабов во всей империи составляло при мерно 180 тысяч человек. Было создано специальное учреждение, которое ведало рабами. Рабство стало потенциальной опасностью для империи.
Общественные работы. Фируз был ревностным строителем городов и мечетей. Он был основателем таких городов, как Джаунпур, Фирузабад и Фатха-бад. Много мечетей, обителей и постоялых дворов для мусульман было построено в различных местах. Близ Дели были заложены новые сады. Два монолита с указами Ашоки были привезены в Дели: один из деревни близ Хизрабада на Джамне, другой—из Мирута. Для нужд сельского хозяйства было прорыто четыре важных канала: один—из Сатледжа до Гхагхара (96 миль), другой из района Сирмурских гор до Арасани, третий—от Гхагхара до Фирузабада, четвертый—от Джамны до места, находившегося на некотором расстоянии от Фирузабада. Благодаря проведению этих каналов увеличилось плодородие в районе двуречья Ганга—Джамны и в районе Дели. Увеличение площади обрабатываемой земли, естественно, увеличило налоговые поступления государства. Наряду с этими благотворными мероприятиями были проведены и такие, которые устанавливали мелочную опеку государства над подданными, за что такие меры и были справедливо прозваны «бабушкиным законодательством». Можно, например, указать на учрежденные султаном своего рода бюро браков и бюро найма.
Покровительство наукам. Фируз как ортодоксальный суннит был, естественно, заинтересован в распространении учения ислама. Он построил много медресе, которые получали щедрые пожалования. Многие мусульманские богословы и ученые пользовались его покровительством. Он интересовался также светской литературой. Знаменитые исторические работы Барани и Афи-фа были созданы во время правления Фируза, и обе написаны в его честь. После завоевания Нагаркота в руки султана попала большая библиотека. По его приказу несколько санскритских работ, находившихся в этой библиотеке, были переведены на фарси. Богословом, которого султан больше всего почитал, был Джалал-уд-дип Руми.
Преемники Фируза. Преемником Фируза был его внук Гийяс-уд-дин Туг-лак-шах II, но он был побежден и убит приверженцами его двоюродного брата Абу Бекра в феврале 1389 года. Абу Бекр был возведен на престол, но через несколько месяцев Насир-уд-дин Мухаммед-шах, который уже пытался занять престол после смерти старого султана, сверг Абу Бекра. Абу Бекр был заключен в крепость Мирут, где вскоре умер. Вспыхнули восстания в двуречье Ганга—Джамны и в Мевате; на верность видных мусульманских сановников нельзя было рассчитывать. В разгар этих беспорядков Насир-уд-дин умер (январь 1394 г.). Его сын и преемник Ала-уд-дин Сикандар-шах умер через два месяца. Следующим султаном был младший брат Ала-уд-дина—Насир-уд-дин Махмуд-шах, последний из Туглаков, правивший в Дели. Его власть не была признана некоторыми могущественными вельможами, которые выдвинули в качестве претендента на престол другого внука Фируза Туглака—Нусрат-шаха. Империя быстро распадалась. Могущественный евнух Малик Сарвар, носивший громкий птулсултан-уш-шарк («правитель Востока»), объявил себя независимым в Джаунпуре и основал династию Шарки. Зафар-хан, наместник Гуджарата, также объявил о своей независимости. Другие наместники провинции последовали его примеру. В некоторых частях Пенджаба и двуречья Ганга—Джамны сторонники Нусрат-шаха пользовались иногда большей властью, чем Насир-уд-дин Махмуд.
Нашествие Тимура (1398—1399 гг.). Тимур вторгся в Индию в тот момент, когда Делийский султанат был накануне распада. Тимур родился в 1336 году близ Самарканда. В возрасте 33 лет он стал главой тюрков-чагатаев. Он покорил Иран, Афганистан и Месопотамию и стал известен как самый беспощадный завоеватель. Предлогом для его похода в Индию была терпимость султанов Дели к идолопоклонству, но подлинной целью, повидимому, был грабеж. Он, очевидно, не собирался присоединить Индостан к своей обширной империи.
Еще до того как Тимур прибыл в Индию, передовой отряд его армии занял Мультан. Тимур перешел Инд в сентябре 1398 года и после перехода через Ченаб собрал большую дань с Таламбы—древнего города, расположенного примерно в 70 милях от Мультана. Дибалпур и Бхатнаир жестоко пострадали во время похода Тимура на Дели. Разрушая, подобно монголам, все на своем пути, Тимур появился близ Дели в декабре. Накануне занятия Дели Тимур отдал приказ о поголовном истреблении всех 100 тысяч индусских пленных, находившихся в его лагере, так как он опасался, что в день битвы они могут «разорвать оковы, разграбить наши палатки и присоединиться к врагу». Приказ выполнялся с такой строгостью, что, по словам мусульманского летописца, один набожный мусульманский вероучитель, который зг свою жизнь и воробья не тронул, вынужден был убить 15 индусов.
Султан Насир-уд-дин Махмуд и его министр Маллу оказали лишь слабое сопротивление завоевателю. Их армия насчитывала 10 тысяч всадников, 40 тысяч пехотинцев и 120 слонов. 17 декабря эта армия была разбита Тимуром. Маллу бежал в Баран, султан бежал в Гуджарат, где искал убежища у мятежного наместника Музаффар-шаха. 18 декабря Тимур занял Дели и согласился по просьбе мусульманского духовенства пощадить жителей. Однако насилия, которые совершали солдаты Тимура, охотившиеся за ценностями, вынудили индусов оказать сопротивление, что повлекло за собой поголовное истребление населения завоевателями. В течение нескольких дней четыре города—Дели, Сири, Джаханпанах и Старый Дели—были опустошены. Мусульмански и летописец говорит: «Из голов индусов были сложены высокие башни, а их тела стали добычей хищных зверей и птиц... Те из жителей, которым удалось спастись, были уведены в полон». Мы узнаем также, что «даже самый скромный имел, по крайней мере, двадцать рабов». Некоторые индийские каменщики были посланы в Самарканд для строительства большой мечети.
В Дели к Тимуру присоединился Сайид Хизр-хан, который был свергнут своим соперником с поста наместника Мультана в 1395—1396 годах. Он сопровождал Тимура вплоть до границ Кашмира. Тимур покинул Дели 1 января 1399 года, после чего направился па северо-восток. Он занял Мирут, Кангру и Джамму. Число индусов, убитых за время этого похода, было, повидимому, очень велико. Хизр-хан был назначен наместником Мультана, Лахора и Ди-палпура. Тимур перешел Инд в марте 1399 года. «Индия не знала завоевателя, который бы за один поход причинил ей столько несчастий, сколько причинил Тимур в результате своего похода».
Распад Делийского султаната. После ухода Тимура Дели обезлюдел. Ба-
дауни говорит, что «город был полностью разрушен, оставшиеся жители умерли, в течение целых двух месяцев даже птица не пошевелила крылом в Дели». Нусрат-шах, бежавший на некоторое время в двуречье Ганга—Джамны, завладел городом, но Маллу вынудил его искать убежища в Мевате, где он вскоре скончался. Наместники провинций, равно как и владельцы ленов в Северной Индии, стали независимыми. Маллу провел несколько успешных военных операций в двуречье Ганга—Джамны; в 1401 году он убедил султана Насир-уд-дина вернуться в Дели. Власть султана попрежнему распространялась лишь на Дели, Рохтак, Самбхал и двуречье Ганга—Джамны.
Насир-уд-дин Махмуд умер в феврале 1413 года. Он был последним представителем династии Туглаков. Знать возвела на престол Даулат-хана. В мае 1414 года Хизр-хан осадил Даулат-хана в Сири, разбил его и заключил в тюрьму в Хиссаре.
Причины падения Делийского султаната. К моменту смерти Насир-уд-дина Махмуда размеры султаната были таковы, что возникла поговорка: «Власть повелителя мира распространяется от Дели до Палама» (городок в 9 милях от Дели)». Это было печальным контрастом огромной империи в ранний период правления Мухаммеда Туглака. Процесс упадка начался при Мухаммеде и был в известной мере обусловлен его характером и политикой. Делийский султанат был типичной восточной деспотией, а это означает, что во главе государства должен стоять сильный правитель. Мухаммед не был слабым, но он не был и достаточно умелым правителем; применение силы привело к жестокой тирании и вызвало смуту. Могущество империи.могло бы быть восстановлено, если бы Фируз был сильным и способным правителем, но, к несчастью, он оказался слабоумным ханжой, боявшимся войны и доводившим щедрость до абсурда.
Преемники Фируза напоминают нам поздних Моголов. Подобные люди не могли управлять обширной империей и помочь ей оправиться от удара, нанесенного нашествием Тимура.
Однако ответственность за распад империи не должна возлагаться только на правителей. Мусульманские военачальники при преемниках Фируза не были теми бесстрашными воинами, какими были их закаленные в боях предки в XIII веке. Они выродились в сибаритствующих распутников. Это были, скорее, интриганы, нежели воины. Знаменательно, что XIV век не создал людей, подобных Кутб-уд-дину, Илтутмишу, Балбану, Ала-уд-дину, Кафуру и Гийяс-уд-дин Туглаку. Огромное число рабов во время правления Фируза Туглака свидетельствовало об упадке мусульманского государства и мусульманского общества, однако 40 тысяч рабов, находившихся во дворце, не дали ни Илтутмиша, ни Балбана, ни Кафура.
И, наконец, империя стала слишком обширной, чтобы ею при тогдашних средствах сообщения можно было управлять из одного центра. Завоевание Южной Индии было блестящим подвигом, но в конце концов оно оказалось ошибкой, которая дорого обошлась государству. Начиная со времен Ала-уд-дина и до окончательного отделения юга восстания почти непрерывно следовали одно за другим; эти восстания в значительной мере истощили силы империи. Империя не составляла единого целого, она оставалась конгломератом княжеств во главе с мусульманскими наместниками или индусскими вассалами; только силой оружия центральное правительство могло заставить их подчиняться, в противном случае оно могло лишь осуществлять незначительный контроль.
Наконец, непокорность индусов оказалась вряд ли менее гибельной для Делийского султаната, чем в более поздний период для Аурангзеба. Радж-путы не были подчинены, мусульманам потребовалось целое столетие для того, чтобы прочно овладеть такой крепостью, как Рантхамбхор. Индусы па юге так и не примирились с установлением власти мусульман. Индусы в двуречье Ганга—Джамны, находившиеся в непосредственной близости от столицы, поднимали голову всякий раз, когда местные сановники или центральное правительство проявляли признаки слабости. Это было в значительной степени обусловлено тем, что султанат не проводил разумной и последовательной политики в отношении индусов. Ничего не было сделано для того, чтобы примирить их со своей властью и привлечь к участию в делах управления, больше того, их притесняли, лишая собственности и заставляя отрекаться от своей веры. Правители продолжали жить в военных лагерях, во враждебном окружении, хотя время и развитие нормальных соседских отношений должны были до некоторой степени смягчить горечь эпохи завоеваний.

Хизр-хан (1414—1421 гг.). Претензии Хизр-хана на принадлежность к Сайидам (т. е. на происхождение от потомков пророка Мухаммеда) вызывают сомнение. Хотя он и занял престол Дели после поражения Даулат-хана, он не принял титула правителя. Он правил в качестве наместника Шах-Руха, сына и преемника Тимура. Время от времени он, возможно, платил Шах-Руху дань. Он часто предпринимал походы для подавления мятежных индусов в двуречье Ганга—Джамны, но не делал попытки подчинить себе провинции, отделившиеся от султаната. Власть Хизр-хана распространялась лишь на Дели, двуречье Ганга—Джамны и Пенджаб.
Поздние Сайиды (1421—1451 гг.). Преемником Хизр-хана был его сын Мубарзк, носивший титул шаха. Он занимал престол в течение примерно 13 лет, но история его правления отмечена всего лишь несколькими походами против гаккаров и индусов из двуречья Ганга—Джамны. Он был убит заговорщиками в феврале 1434 года, во главе заговора стоял вазир Сарвар-ул-Мульк. Новому султану Мухаммед-шаху, племяннику Мубарака, удалось при помощи других знатных лиц наказать Сарвар-ул-Мулька. Махмуд Хилджи из Мальвы дошел до Дели, но был вынужден спешно вернуться, чтобы спасти свою столицу от угрожавшего ей нападения Ахмед-шаха из Гуджарата. Бахлол Лоди, афганский наместник Лахора и Сирхинда, оказал султану помощь против правителя Мальвы. За эту услугу султан пожаловал ему титул хан-и-ханана и публично назвал его своим сыном. Бахлол Лоди был, однако, честолюбив и, подстрекаемый гаккарами, попытался захватить престол Дели. Наступление на Дели кончилось неудачей, и Бахлол отступил. Однако султану повсюду оказывали открытое сопротивление: «Некоторые эмиры, находившиеся на расстоянии двадцати крошей [примерно 120 километров.] от Дели, отказались от подчинения и начинали готовиться к сопротивлению».
Мухаммед-шаха сменил в 1445 году его сын—Ала-уд-дин Алам-шах, человек неопытный и слабый. При поддержке вероломного вазира нового султана Бахлол Лоди занял Дели в 1451 году. Алам-шах уступил престол без сопротивления и устроил свою резиденцию в Бадаупе, где через несколько лет спокойно умер.
Бахлол Лоди (1451—1489 гг.)- Когда Бахлол Лоди сверг слабую династию Сайидов, он стал обладать действительной властью над большей частью Пенджаба, а один из его родственников—Дария-хан Лоди—правил Самбхалом, местностью, расположенной к востоку от Дели. Двуречье Ганга—Джамны находилось фактически под контролем независимых правителей. Все остальные провинции пользовались независимостью в течение более полувека.
Бахлол Лоди был человеком способным и честолюбивым, но при этом достаточно трезвым политиком, чтобы понять, что прежняя власть и престиж Делийского султаната не могут быть восстановлены. Ставшие независимыми провинции не могли быть снова завоеваны, и власть монарха не могла быть восстановлена в том виде, в каком она существовала при Балбане. Надменная афганская знать считала султана равным себе, и Бахлолу пришлось довольствоваться положением «первого среди равных». Мусульманский летописец замечает: «На устраиваемых им приемах оп никогда не сидел на троне и не позволял своим вельможам стоять; даже во время публичных аудиенций он не сидел на троне, а садился на ковер... Если, бывало, они [его вельможи] были им недовольны, он так усердно старался умиротворить их, что лично отправлялся к ним на дом, снимал с пояса меч и клал его перед обиженным; больше того—он даже иногда снимал свой тюрбан с головы и просил прощения... Он поддерживал братские отношения со всеми своими военачальниками и солдатами».
Одной из первых мер Бахлола была отставка Хамид-хана—вероломного вазира, последнего султана из Сайидов, вазира, который помог Бахлолу занять престол Дели. Вскоре после вступления на престол он предпринял поход в Мультан, но во время его отсутствия Дели подвергся нападению Махмуд-шаха из Джаунпура, который пользовался тайной поддержкой некоторых старых вельмож Алам-шаха. Как только Бахлол узнал об этом, он поспешил обратно в Дели и вынудил Махмуд-шаха отступить. Эга победа создала благо-лриятное впечатление о династии Лоди и укрепила власть нового султана.
Это нападение убедило Бахлола в том, что безопасность его престола требует безусловного подчинения двуречьяТанга—Джамны и завоевания Джаунпура. Предприняв ряд карательных походов, он покорил мятежных вождей из Мевата и двуречья Ганга—Джамны. Затем он начал длительную войну против Джаунпура, которая кончилась включением этого государства в султанат (1479 г.). Несколько позднее управление новой провинцией было поручено старшему сыну султана Барбак-шаху. Кдлпи (округ Джалауи, Уттар Лрадеш), Дхолпур и Гвалиор были покорены.
Сикандар Лоди (1489—1517 гг.). Преемником Бахлола Лоди был его третий сын, Низам-хан, принявший имя Сикандар-шах в июле 1489 года. Барбак-шах присвоил себе титул независимого правителя в Джаунпуре и отказался признать суверенитет своего младшего брата. Успешный поход против Джаунпура заставил Барбак-шаха подчиниться. Сикандар оставил Барбаку управление Джаунпуром, однако несколько преданных Сикапдару афганских вельмож были посланы участвовать вместе с ним в управлении провинцией, очевидно, с целью обуздать его тщеславие. Однако могущественные заминдары из Джаунпура отказывались подчиняться Барбак-шаху, и, раздраженный тем, что Барбак-шах не смог справиться с ними, Сикандар заключил его в тюрьму. Когда Сикандар лично появился в Джаунпуре, с тем чтобы подавить возмущение за-миндаров, последние предложили Хусейн-шаху—султану из династии Шарки, свергнутому с престола Бахлолом Лоди,—снова занять престол. Хусейн-шах выступил во главе большой армии, но потерпел поражение и был вынужден укрыться в Бенгалии, где и провел в неизвестности последние годы своей жизни. Бихар был занят армией Сикандара Лоди. Султан вторгся затем в Бенга-лию, но вскоре был заключен договор, по которому обе стороны обязывались не выступать друг против друга, и военные действия были прекращены.
Покорение Джаунпура и завоевание Бихара было немалым военным и политическим успехом. Границы султаната на востоке достигали теперь Бенгалии. Сикандар был сильным правителем. Он подавлял восстания с решительностью, благодаря которой престиж центральной власти был восстановлен. Он не пощадил даже надменных афганцев. Хотя он не внес каких-либо коренных изменений в методы управления, он настаивал на точной проверке налоговой отчетности и карал за растраты и хищения со строгостью, которая ужаснула бы Фируза Туглака. Благодаря эффективной системе шпионажа султан был информирован обо всех важных событиях и о настроениях своих подданных. Отмена пошлин на зерно и устранение ограничений торговли способствовали улучшению экономического положения народа.
В одном отношении, однако, политика Сикандара не отвечала требованиям, которые могут быть предъявлены к политике мудрого государственного деятеля. Подобно Фирузу Туглаку, он проводил политику религиозных преследований и тем самым оттолкнул индусов. Один брахман поплатился жизнью за то, что в присутствии нескольких мусульман сказал, что его религия не хуже ислама. Был отдан приказ разрушить храмы в Матхуре. Статуи богов были отданы мясникам, которые пользовались ими как гирями. Индусам запрещено было купаться в Джамне, а цырюлъникам запрещено было брить .индусских паломников.
Сикандар проявлял щедрость и к беднякам и к ученым. Его покровительство мусульманским ученым и духовенству способствовало развитию науки. Он приказал перевести на фарси одну санскритскую работу по медицине, сам он писал стихи на фарси. Он покровительствовал также искусству. Он основал город Агру, который стал во времена Великих Моголов средоточием великолепия Индии. Город был заложен в 1504 году. Он должен был служить удобной военной базой для карательных походов против непокорных ленников в Этаве, Биане, Коле, Гвалиоре и Дхолпуре. Последние годы своей жизни Сикандар Лоди часто жил в Агре.
Ибрахим Лоди (1517—1526 гг.)- Преемником Сикандара Лоди был его сын Ибрахим, который отличался скорее бестактностью, чем деспотизмом или бездарностью. Он решил дать отпор притязаниям могущественной афганской знати, рассматривавшей свои джагирыкак «принадлежащие им по праву и приобретенные мечом, а не дарованные щедростью и великодушием своего сюзерена». Феришта говорит, что, «в противоположность своему отцу и деду, он не делал различия между сановниками, принадлежавшими к его племени, и теми, кто не принадлежал к нему; он открыто заявлял, что у правителя не должно быть родственников или соплеменников, а что все должны рассматриваться как подданные и слуги государства; афганские эмиры, которым до того разрешалось сидеть в его присутствии, были вынуждены стоять пред троном со скрещенными на груди руками». Надменный правитель хорошо понимал большой риск, связанный с введением системы, которая предусматривала неосуществимое на деле примирение притязаний беззастенчивой и крайне могущественной знати с правами деспотической монархии. Он хотел сделать монархию наивысшей силой в государстве—наивысшей как в отношении власти, так и в отношении престижа. Он не мог, однако, преодолеть традиций, сложившихся в течение трех столетий смуты; знать не поняла, что ее преувеличенные притязания привели к возникновению системы, соединявшей в себе пагубные черты как олигархии, так и монархии, но лишенной лучших черт этих форм правления. Такое положение привело к ожесточенной борьбе между Ибрахимом Лоди и знатью, окончившейся уничтожением афганской власти в битве при Панипате.
Знать вначале пыталась ограничить власть неугодного ей султана, водворив его брата Джалала на престол Джаунпура. Однако некоторые опытные вельможи вскоре поняли свою ошибку, и Джалалу, покинутому большей частью своих друзей, пришлось искать убежища в Гвалиоре. Ибрахим захватил Гва-лиор и заставил подчиниться правившего там индусского князя. Джалал был схвачен в Гондване и убит.
Ибрахим затем покарал некоторых крупных вельмож, вызвав тем самым тревогу среди знати. Было организовано серьезное восстание, но силы мятежников были сокрушены армией правителя. Затем был предпринят поход против раны Санграм Сиигха(Его называли также рана Санга) из Мевара, который мужественно защищал свои владения. Недовольство феодалов, постепенно нарастая, достигло наибольшей остроты, когда Даулат-хан предложил Бабуру вторгнуться в Индию. Ибрахим Лоди потерпел поражение и был убит в первой битве при Панипате (1526 г.). Так были заложены основы империи Моголов.